Встретить в сентябре на дорогах Кабардино-Балкарии «КамАЗ», доверху набитый яблоками, — обычное дело. Ящики с желтыми, красными и зелеными плодами развозят по всей стране. Чтобы понять, почему Нальчик здесь считают яблочной столицей России, мы отправились в большое яблочное путешествие.
Раннее утро, село Нартан, Чегемский район. Седой мужчина сидит в открытой беседке в саду. Протягивает руку к дереву — в ладонь ложится краснобокое яблоко. Несколько легких движений — и он режет плод на четыре аккуратные части.
— Первое дерево я посадил вместе с отцом в 1958 году. Тогда мы вернулись на родину и разбили сад. В отселении отцу было не до фруктовых деревьев. Тот сад достался моему брату, а я завел свой. Зайдешь сюда осенью — надышаться яблочным духом не можешь. И умирать не хочется… Яблоки я очень люблю, — улыбается Борис Шогенов. — Наверное, стар стал, организм требует.
Двадцать лет назад Борис разбил этот сад вместе с четырьмя сыновьями: Альбертом, Эдуардом, Олегом и Русланом.
Руслан Шогенов, фермер, сын Бориса Шогенова «Мы хотим выиграть грант как крестьянско-фермерское хозяйство. Но обычно о таких конкурсах простые люди узнают за неделю до окончания приема документов. Собрать все бумаги — а перечень меняется — за семь дней невозможно. И год за годом наш сад пролетает. А хорошо бы сделать капельное орошение, покупать устойчивые к болезням сорта. На это нужны деньги».
— Они у меня предпочитают яблоки Симиренко, жена признает только мантуанские, а я уважаю «айдаред». Когда закладывал сад, мантуанские саженцы были страшной редкостью — я по всей республике бегал, по одному дереву собирал. Когда сорт входит в моду, на него появляется большой спрос — не найти! Сейчас гоняются за яблонями сорта «флорина». Но дефицита, как тогда, конечно, нет.
Радио в беседке передает песню на национальном языке. Жена Бориса Бэлла разливает кипяток и ставит на стол блюдце с густым яблочным вареньем. Мы пьем обжигающий чай.
— Я беру килограмм яблок на килограмм сахара, тогда получается вкусно, — делится рецептом Бэлла.
— Это ей вкусно! Сплошной сахар, — ворчит Борис. Врачи рекомендовали ему отказаться от сладкого, но как не попробовать варенье? — Всем вкусно, — ставит точку Бэлла.
Сорок лет назад она приехала на Кавказ из Новосибирска по направлению от университета. — Приехала — и забрала себе самого лучшего кабардинца!
Борис с нежностью смотрит на семейный сад.
— Когда я его закладывал, работал судьей. Приходил сюда с сыновьями, отдыхал душой. Они выросли, выросли и яблони. Я вышел в отставку, ухаживаю за деревьями. У каждого сорта есть нрав. Симиренко капризные, зимний «айдаред» — с мужским характером и крепкими ветвями, а мантуанская яблоня, наоборот, хрупкая, — начинает он экскурсию по своей вотчине. В саду Шогеновых 92 яблони, а кажется — гораздо больше. За плодами не видно листву, ветви гнутся под тяжестью урожая. Хотя по словам хозяина, это — не так уж и много. В прошлом году собрали пять тонн яблок. Вся семья приезжала в сад наполнять большие ящики. Потом плоды отправлялись в погреб, чтобы стать вареньем, компотом и пастилой.
Замечаю странное дерево — с одной стороны яблоки красные, а с другой — желтые.
— Это я химичил. Пытался «голден» привить к «айдареду». Эксперимент удался только с этим деревом. Остальные прививки не принялись. На этом эксперименты не иссякли. Не так давно Борис выкопал на участке колодец.
— Если поливать из водопровода — разоришься, — улыбается он. — А вот дождь — великое дело. Он смывает болезни, но при этом, если деревья уже заражены, при высокой влажности их нельзя опрыскать от болячек.
— Чем болеют деревья? — Самая частая зараза — парша. Брат шутит, что, когда в саду растут яблони Симиренко, слово «парша» нельзя произносить даже на кухне. Яблоки из-за нее покрываются коростой, скукоживаются, падают. Болячка жрет и листья. Ее можно предотвратить, а вот если дерево окутает американская белая бабочка, ничего не остается кроме как спилить его и сжечь, чтобы вредитель не перекинулся на соседние стволы. На земле лежат горки красных яблок, накрытые коробками, — это падалица, пойдет на удобрения. Мы ходим по саду, наклоняя голову, чтобы пройти под ветками.
— Сколько проживут эти яблони?
— Высокая яблоня плодоносит сто лет. Карликовая — лет десять. Вот эти яблони средней высоты, меня уже похоронят, а они все еще будут приносить плоды. У меня четверо внуков и две внучки — они играют в саду, а станут старше, будут помогать мне. Свежий воздух, лазаешь по деревьям как обезьяна в семьдесят шесть лет… Яблоки этого урожая Борис соберет вместе с сыновьями, сложит в погреб и вверит их судьбу жене; излишек урожая раздаст соседям. Бесплатно.
Шпалерные сады
Полдень, село Куба-Таба, Баксанский район. Из сада домашнего мы перебираемся в сад, где фрукты выращивают в промышленных количествах — до двадцати тысяч тонн в год. В начале двухтысячных в республике стала популярной технология интенсивного садоводства. С тех пор разрослись шпалерные сады. В одном Баксанском районе насчитывается с десяток хозяйств, работающих по этой технологии. 600 гектаров — общая площадь садов ООО «Сады Баксана» в Кабардино-Балкарии и Ставропольском крае.
Около 120 тысяч тонн яблок вырастили в КБР в 2015 году. Для шпалерного сада нужны два слагаемых: деревья, которые никогда не станут большими, — чтобы яблоня активно плодоносила, ей не дают тратить силы на рост; и шпалеры — решетки, к которым деревья будут прикреплять. Плюс к этому плодородная почва и обязательно — система капельного орошения. Для садов в Куба-Таба специалисты ООО «Сады Баксана» — крупного агрохолдинга, учрежденного бывшим министром сельского хозяйства республики, — берут воду из ближайшего озера, перекачивают в резервуары, и по трубкам она подводится к каждому дереву.
— Мы первые начали выращивать яблоки по интенсивной системе, — рассказывает главный агроном предприятия Мурад Кантлоков. — В 2009 году разбили сад, тогда же основали питомник. Раньше брали семенной материал из Италии и Голландии, а теперь растим саженцы — миллион каждый год — и ни от кого не зависим. — Мурад машет рукой в сторону поля, словно пытаясь охватить сразу все 200 гектаров яблонь. На один гектар приходится 3100 деревьев. Они стоят идеально ровным рядами, как солдаты на плацу, и похожи на сбывшуюся антиутопию в отдельно взятом саду.
— Самые популярные сорта — желтые сладкие «голден делишес», красные сочные «гала», хрусткие «фуджи» и кисловатые, вкусом напоминающие яблоки Симиренко, «гренни смит», — загибает пальцы Кантлоков.
— Но это импортные сорта. Как же антоновка, белый налив?
— Нас о них часто спрашивают. В СССР их выращивали много, но потом все рухнуло. Только в приусадебных садах остались. Мы думаем восстанавливать эти сорта. Но эти яблоки, в отличие, например, от сортов «голден» и «фуджи», не смогут долго храниться. Есть понятия «уборочная спелость» и «потребительская спелость». Так вот, яблоки наших сортов сейчас подошли к уборочной спелости. В специальных условиях они могут храниться до семи месяцев, постепенно приходя к спелости потребительской.
Мурад срывает плоды. В широкую ладонь помещаются сразу четыре яблока «голден». Он протягивает фрукты, мне не хватает рук, и я роняю яблоки на землю. Плоды крепкие, на них не образуются вмятины от удара.
— Говорят, в яблоках из интенсивных садов мало осталось от натуральных фруктов. Это правда? — Глобальной разницы между традиционными и интенсивными садами нет. В частных садах и у нас одинаковые подкормки — это калий, фосфор и азот. Плоды мы обязательно проверяем на нитраты. Отличия — в качествах яблок и урожайности. Мы собираем с одного гектара в среднем 60 тонн. В шпалерных садах деревья растут компактно и дают яблоки примерно одного калибра и цвета. Мы едем на внедорожнике агронома, вклиниваясь в яблоневый строй.
Между укрытыми градозащитной сеткой рядами деревьев оставлены проходы, как раз достаточные для того, чтобы мог проехать автомобиль или комбайн. — Комбайнами можно убирать фрукты, отправляющиеся на переработку. А живое яблоко, которое купят люди на базаре, любит тепло рук.
Во время сбора яблок в саду работают пятьсот человек из ближайших селений. Людей нанимают сезонно, специально к уборке. Чтобы снять яблоки с одного дерева, достаточно трех минут.
Плоды складывают в глубокие ящики и отправляют на сортировку. Конвейер распределяет фрукты по размеру и фасует в коробки. В промышленных холодильниках с особым микроклиматом, да еще и с нанесенным восковым налетом — чтобы не испаряли воду, они будут храниться, пока не поедут к потребителям.
Часть яблок остается в республике, часть развозят по России. Основное направление — Москва.
Денис Соколов, руководитель центра социально-экономических исследований регионов Ramcom «С точки зрения логистики и маркетинга, шпалерные сады удобнее для ритейлеров: сразу предлагают большие объемы урожая. Обычно ими владеют крупные компании, у них есть деньги на хранение и продвижение продукции. Владельцы небольших личных садов таких возможностей не имеют. Большие шпалерные сады вышибают с рынка мелкого предпринимателя. А он и так на него попадает с большим трудом при нынешнем устройстве системы торговли, неразвитости товаропроводящих путей и недружелюбии к мелкому производителю. Попытки кооперации частников, если они и есть, разбиваются об административный барьер. Владельцам больших шпалерных садов — они почти всегда связаны с властью — не нужно, чтобы мелкие фермеры объединялись и всерьез занимались продвижением своей продукции».
На прощание нам вручают три коробки баксанского «голден» — «погрызть в дороге». В каждой — по пятнадцать килограммов свежесобранных яблок. От подарка отказываться нельзя, но и съесть все невозможно.
Особенности национальной торговли
Вечер, федеральная трасса М29 «Кавказ». В багажнике трясутся сорок пять килограммов «голдена». За окном проплывают придорожные навесы с расставленными ведрами и горками фруктов. Сбыт сельскохозяйственной продукции — не проблема для шпалерного сада и вечная головная боль для частника.
Решаемся побыть на месте фермеров, у которых есть яблоки, но нет ни малейшего представления, куда их везти. Итак: торговать, нельзя оставить. В наличии у нас куча фруктов, веточка винограда, полный бак бензина и безграничная уверенность, что наш товар стоит дорого (по крайней мере, первые несколько часов мы так и думали).
Фотокорреспондент Антон Подгайко останавливается у местной станции техобслуживания и пытается обменять яблоки на машинное масло.
— Смотри, хорошие яблоки, «голден»! Надо? Хозяева станции техобслуживания вроде бы и рады взять яблоками, но в последний момент вспоминают, что не работают по бартеру. Зато торговцы, разбившие переносные ларьки у трассы, заинтересованно поглядывают на коробки. Оказывается, немногие из них торгуют своим товаром. Как правило, берут яблоки у оптовиков по бросовым ценам.
— За двадцать рублей килограмм продашь? Отдавать отличные яблоки по двадцать рублей за килограмм нам не позволяет совесть. Фото: Антон Подгайко Решаем ехать в Пятигорск. В городе мы обмениваем пять килограммов яблок на ужин в кафе и еще столько же — на осетинский пирог. Удачная сделка! Взвешиваем оставшиеся яблоки и утром едем на рынок.
— Станете там с коробками и поставите цену 70 рублей за килограмм — яблоки с руками оторвут! — напутствовал нас эксперт по пятигорским базарам, пожелавший остаться неназванным. Мы предпочли стоянию на солнце мелкий опт. — Тридцать! — Пятьдесят! — познав азарт живых денег, так просто сдаваться мы не собираемся. Но женщина, торгующая яблоками три десятилетия подряд, нам не по зубам. Сходимся на цене в 35 рублей за килограмм.
В розничной торговле наши яблоки будут стоить 90 рублей. Пересчитываем прибыль и радуемся не столько деньгам, сколько тому, как быстро все получилось.
— Может, завести сад?
